Владимир Сорокин (р. 1955)

Зубр московского концептуализма, чьи ранние тексты до сих пор невозможно читать без священного трепета, а возвышенную ≪ледяную трилогию≫ (≪Лёд≫, ≪Путь Бро≫, ≪23000≫) – без изумления. Переломной точкой стала повесть ≪День опричника≫ (2006), в которой отразился не только личный опыт беспрецедентного давления со стороны полугосударственных структур вроде ≪Идущих вместе≫, но и философская, другого слова не подберёшь, экстраполяция этого опыта. Сорокин – единственный из современных писателей автор либретто оперы, идущей в Большом театре, – ≪Дети Розенталя≫, посвящённой клонам и проблемам клонирования. В пристальном внимании к этой теме, очевидно, отразился другой личный опыт Сорокина – опыт отца дочек-близняшек.

Главные книги: «Норма», «День опричника»

Людмила Улицкая (р. 1943)

Писать прозу стала, когда ей было уже за сорок, публиковаться – за пятьдесят. За шестьдесят – на неё просыпался благотворный дождь всевозможных наград и первых мест в рейтингах продаж. ≪Сначала вырастила детей, потом стала писателем≫, по её собственным словам. С этим, видимо, и связан гипнотический эффект её романов и рассказов. Злые языки сравнивают их с известной житейской ситуацией, когда женщина, варя борщ, заходит к соседке на минутку за лаврушкой... и спохватывается через два часа непрерывного трёпа обо всём и ни о чём. Впрочем, лучшее её произведение – например, получивший ≪Большую книгу≫, ≪Даниэль Штайн, переводчик≫, конечно, к одному только ≪эффекту лаврушки≫ не сведёшь.

Главные книги: «Медея и её дети», «Даниэль Штайн, переводчик»

Александр Кабаков (р. 1943)

Младший товарищ и ученик Василия Аксёнова. Из поколения тех, кто пришёл на смену шестидесятникам, но полностью с ними не порвал. Его проза печальна и как-то подчёркнута старорежимна, даже если речь идёт о молодёжной тусовке, как в романе ≪Всё поправимо≫. Отличительная деталь прозы Кабакова – внимание к одежде героев. ≪В любой стране я на вид отличу университетского профессора, среднего предпринимателя, наёмного клерка и т.д., потому что там существует язык вещей. Так было в дореволюционной России. Если бы встречу моего героя с юным представителем большевиков на бульваре описывал Бунин, он бы тоже не преминул описать свежую коломянковую пару, колониальную шляпу и трость с адамовой головой≫, – объяснял мне писатель про роман ≪Беглецъ≫. К своей одежде он также внимателен, как к одежде своих героев. Зоилы даже прозвали его ≪певцом пуговиц≫.

Главная книга: «Всё поправимо»

Сергей Гандлевский (р. 1952)

Про москвича Гандлевского принято говорить, что он писатель петербургской традиции, продолжающий в прозе линию Битова и Довлатова, а в поэзии – Мандельштама и Бродского. В 1970-е годы он был одним из основателей и участников поэтической группы ≪Московское время≫ (вместе с Алексеем Цветковым, Александром Сопровским, Бахытом Кенжеевым) и группы ≪Задушевная беседа≫ (с Дмитрием Приговым, Львом Рубинштейном, Тимуром Кибировым). Стихов он пишет мало, а прозы ещё меньше. Он из тех, кто считает, что нечего зря марать бумагу: писать нужно только тогда, когда не писать не можешь. И отчасти сам пал жертвой этой ≪выверенности≫. Его роман о семидесятниках ≪Нрзб≫ критики хоть и назвали ≪стихотворением о любви, облитым горечью и злостью≫, но всё же неоднократно упрекнули в излишней филологичности.

Главная книга: «<НРЗБ>»

 

Лев Рубинштейн (р. 1947)

Он пишет стихи, которые и не стихи вовсе, а диалоги, и эссе, которые звучат как поэзия. Наряду с Всеволодом Некрасовым и Дмитрием Александровичем Приговым Рубинштейна называ- московского концептуализма. Его ≪творческая манера≫ оказалась обусловлена его ежедневной занятостью – он долгое время трудился библиографом. Так в середине 1970-х возник особый жанр, про который принято говорить, что он существует ≪на границе вербальных, изобразительных и перформативных искусств≫. Это жанр коротких записей на карточках. Так построена его книга ≪Домашнее музицирование≫. А недавно вышли целых четыре коробки карточек под общим названием ≪Четыре текста из Большой картотеки≫.

Главная книга: «Домашнее музицирование»

Владимир Маканин (р. 1937)

Сюжетосложение – не его сильная сторона. Иногда даже сложно разобраться, кто из героев что сделал и сказал. Писатель Маканин силён другим – психологической мотивированностью своих персонажей.В их ≪внутренностях≫ он может копаться бесконечно и читателю всё равно будет интересно за этим следить. Как и Гандлевский, Маканин не чужд филологичности. Особенно его привлекает толстовско-лермонтовская тема. По его рассказу ≪Кавказский пленный≫ Алексей Учитель снял фильм ≪Пленный≫. Недавний роман Маканина ≪Асан≫, вызвавший волну негодования в адрес писателя, снова про Кавказ. Его действие разворачивается в Чечне.

Главная книга: «Асан»